Владимир Луговской

"КРАСНАЯ СТРЕЛА"

Может быть, я успокоюсь,
Жизнь к пределу подошла.
Мчится в ночь курьерский поезд,
Поезд "Красная стрела".

Провожали друга двое,
Мне знаком их путь домой.
Дома, к лампе головою,
Лягут на тахте одной.

Почитают, посмеются,
Выйдет кот из-под стола.
Искры вьются, сосны льются,
Мчится "Красная стрела".

Вот опять ночной, обычный,
Так знакомый перегон,
Паровоза голос зычный,
Номер девять - мой вагон.

Огоньков алмазный пояс,
В темноту Москва ушла.
Мчится в ночь курьерский поезд,
Поезд "Красная стрела".

И лежит земля родная,
Августом в лесах звеня,
Лист желтеющий роняя,
Засыпая без меня.

Не посетуй мать на сына,
Что его тоска взяла.
Через ельник и осинник
Мчится "Красная стрела".

Жил он жизнью неудачной,
Полюбил, да не к добру.
Спит на рельсах поезд дачный,
Первый поезд поутру.

Милый поезд, дачный поезд,
Передай друзьям моим, -
Я забудусь, успокоюсь -
Мы потом поговорим.


ПИЛА

Какая тишина!
Ножи стучат на кухне,
Звенит, поет далекая пила.
И этот вечер, как всегда, потухнет,
Развеется остывшая зола.

Но я последним напряженьем воли
Возьму в себя
молочную луну,
Посеребренное морское поле,
Далекий звон и эту тишину.

Всё опустело. Замер санаторий.
Закрыта комната, где ты жила.
В окне лежит серебряное море.
Звенит, поет далекая пила.

Звенит, поет...
Такие сны бывают:
Пустые зданья, белая луна,
Никто тебе дверей не открывает,
Звенит и наплывает тишина.

Она звенит, звенит всё ближе, ближе,
Восторгом наполняет бытие.
Что в этом звоне я еще услышу —
Быть может, смерть иль отзвуки ее?

И долго ль мне бродить еще по свету,
Ловить движенья, чувствовать тела?
Плывет луна — остывшая планета.
Звенит, поет далекая пила.

Стоит погода ясная, сухая.
И далеко
по старому стволу
Два пильщика, размеренно вздыхая,
Качают,
словно маятник,
пилу.


МЕДВЕДЬ

Девочке медведя подарили.
Он уселся, плюшевый, большой,
Чуть покрытый магазинной пылью,
Важный зверь
с полночною душой.

Девочка с медведем говорила,
Отвела для гостя новый стул,
В десять
спать с собою уложила,
А в одиннадцать
весь дом заснул.

Но в двенадцать,
видя свет фонарный,
Зверь пошел по лезвию луча,
Очень тихий, очень благодарный,
Ножками тупыми топоча.

Сосны зверю поклонились сами,
Все ущелье начало гудеть,
Поводя стеклянными глазами,
В горы шел коричневый медведь.

И тогда ему промолвил слово
Облетевший многодумный бук:
— Доброй полночи, медведь! Здорово!
Ты куда идешь-шагаешь, друг?

— Я шагаю ночью на веселье,
Что идет у медведей в горах,
Новый год справляет новоселье.
Чатырдаг в снегу и облаках.

— Не ходи,
тебя руками сшили
Из людских одежд людской иглой,
Медведей охотники убили,
Возвращайся, маленький, домой.

Кто твою хозяйку приголубит?
Мать встречает где-то Новый год,
Домработница танцует в клубе,
А отца — собака не найдет.

Ты лежи, медведь, лежи в постели,
Лапами не двигай до зари
И, щеки касаясь еле-еле,
Сказки медвежачьи говори.

Путь далек, а снег глубок и вязок,
Сны прижались к ставням и дверям,
Потому что без полночных сказок
Нет житья ни людям, ни зверям.

Пожалуй, только эти три стихотворения у него и люблю. Они написаны в 39-ом, но для меня в них почему-то ощущается неповторимый аромат пятидесятых, которые я тоже уже не застал. Странное ощущение, такое я испытываю всякий раз, когда смотрю "Покровские ворота". Ну и кое-что личное связано с этими стихами. Даже в первую очередь - личное, в том числе не мне адресованная дарственная надпись на книге и подпись "В. Луговской".

А, кстати, помнит кто-нибудь "Красную стрелу"? Шесть часов, по-моему, шла она от Ленинграда до Москвы. Совсем пацаном был, когда пару раз ездил на ней.

Я совсем не застала. Но поезда люблю, очень. До Хачмаса они обычно шли медленно, потом набирали скорость... и был особый запах, жуткий, но мне он почему то нравился - считайте меня извращенкой. Электрички возившие нас на пляж пахли так же. Потом в них стали перевозить домашних копытных животных на выпас и запах стал бы еще интереснее, но к тому времени в них полностью отсутствовали стекла.

Навстречу мне на переезде
Вставали ветлы пустыря.
Надмирно высились созведья
В холодной яме января.
/с/

в январе не ездила, но надмирные созвездия июньской скоропоездной ночи помню

Здесь мне пришлось ездить на поезде давно. О-очень комфортабельно, но чего-то не хватало. Баранов в тамбуре, что ли, грязного мальчишку, нараспев выкрикивающего "СемИчка, семИчка" с ударением на втором слоге? Романтики нет в путешествии с комфортом, совсем нет. Разве только если на "дальней станции сойду", а там - встречают ...

Не пришлось, а что он больше не существует?

Я думала что нет вообще то но любопытсва ради посмотрела в нете: ходит! Так что еще не все потеряно. Родственники в Питере у тебя есть? У меня только в Москве. Дедушка. Ленин ) Навестим?

Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок! Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету...(ц)

Ну и так далее. А дедушке Ленину волк томбовский родственник, хоть это и не заслуженное дедушкой родство.

А я - волчица А родственников не выбирают, Ленин дедушка всем советским детям

Знаешь, у него слишком много послевоенной романтики. Тебе он не напоминает Симонова - не по стилю, а по духу стихов?

Более того, это "правильная" романтика, вы держанная в нужном идеологическом ключе. Потому я и написал о том, что для меня эти три стихотворения стоят особняком, и к ним почему- о с детства прибился сентиментальный "Кленовый лист" )

А ощущения детства вообще самые яркие. Мы в этом возрасте не различаем, что сентиментально, а что - нет, и просто следуем за своими порывами Потом уже нас учат, что так "НИЗЗЯЯЯ!" И я все равно люблю сентиментальничать. Вот смотри, все 20-40е - это сплошная сентиментальная тоска по парусникам

Но это сон... Волны веселой пену
Давным-давно не режут клипера.
И парусам давно несут на смену
Дым тысяч труб соленые ветра!..//с//

Сейчас не тоскуют - хочешь яхточку? Заведи ее!


Но обилие ностальгии по недавнему, романтическому, сделало саму тему до жути сентиментальной. Любим мы от этого парусники меньше? Или маринистические произведения искусства?

Ну, сентиментальной, так сентиментальной, был ведь и Шиллер, в конце концов

Кленовый лист

Декабрьские ветра,
не плачьте, не пророчьте.
Я слышал целый день
холодный тонкий свист.
Я снова нёс письмо,
и снова в двери почты,
Как маленький зверёк,
вошёл засохший лист.

Несут остатки пальм
из городского сада,
Идёт прибой волны –
тяжёлый, плотный гром...
Летучий листопад,
осенняя прохлада,
Окурки папирос
на гравии сыром.

Зачем ты шёл за мной,
засохший лист кленовый,
Коробясь и шурша,
переползал порог?
Тобой ли суждено,
чтоб я припомнил снова
Ту, что забыть хотел
и позабыть не смог?

Когда я в первый раз
почувствовал тревогу,
Вниз по гудрону тёк
чёрно-лиловый зной,
Резная тень листвы
ложилась на дорогу,
Шумящий добрый клён
склонялся надо мной.

Теперь пришла зима,
и нет ему спасенья:
Бездомных сыновей
доверил он судьбе.
И этот жёлтый лист,
последний лист осенний,
Я положу в письмо
и отошлю тебе.

Быть может, ты поймёшь,
что время всех научит,
Что нужно дальше жить,
жалея и любя,
Что маленький листок
среди шагов скрипучих
На почте городской
оберегал тебя.
(ц)

У меня издание Луговского 1956 года, я уже за одно это с симпатией к нему отношусь.

А приятно вспомнить слово "гудрон"... Забытое слово, тоже откуда-то из пятидесятых. Или шестидесятых в крайнем случае )

Практический вопрос на романтической нити: как тебе дали старые книги вывезти? Они в Баку шли как антиквариат. Я даже не смогла увезти маленькую чашечку столетней давности, последнею оставшуюся в живых от китайского фарфорового сервиза моей пра-прабабки. Жалко было так оставлять! Изумительная была вещичка!

Да какое там дали... Я всю последнюю неделю развозил их по друзьям. Пристраивал ) Остались все книги моего любимого издания "ACADEMIA", издания Сытина, Брокгауза и т.д. Остался уникальный сборник, подаренный, кстати, Портновым, "Русская поэзия ХХ века" 22-го, по-моему, года издания. Я её в своё время даже не отдавал в переплёт, хотя состояние требовало - не хотел оставлять в чужих руках, боялся, что не вернут. Сейчас даже думать об этом смешно - на кой чёрт она кому-то могла понадобиться? Три четверти библиотеки оставил, хотя больше половины контейнера занимали книги.

Моя бабушка, руководствуясь той же логикой, не переплетала старое издание Пушкина. И Ленина, досталинской эпохи. Я понимаю - Пушкина, но кто бы Ленина украл?
Что-то у меня сегодня воспоминания о революции... :catycat:

Права была бабушка: могли не украсть, могли надругаться.

Immoralist пишет:

А приятно вспомнить слово "гудрон"... Забытое слово, тоже откуда-то из пятидесятых. Или шестидесятых в крайнем случае )

Никаких крайних случаев ! Пару раз за лето оттираю двери автомобиля от этой приятной Вам заразы. Россия всё ещё помнит.

Юлия пишет:

Я думала что нет вообще то но любопытсва ради посмотрела в нете: ходит! Так что еще не все потеряно. Родственники в Питере у тебя есть? У меня только в Москве. Дедушка. Ленин ) Навестим?

Почему бы нет? Друзья есть- может еще не забыли:-)