Морис Роллина

БИБЛИОТЕКА

Я приходил туда, как в заповедный лес:
Тринадцать старых ламп, железных и овальных,
Там проливали блеск мерцаний погребальных
На вековую пыль забвенья и чудес.

Тревоги тайные мой бедный ум гвоздили,
Казалось, целый мир заснул иль опустел;
Там стали креслами тринадцать мертвых тел.
Тринадцать желтых лиц со стен за мной следили.

Оттуда, помню, раз в оконный переплет
Я видел лешего причудливый полет,
Он извивался весь в усильях бесполезных:

И содрогнулась мысль, почуяв тяжкий плен, —
И пробили часы тринадцать раз железных
Средь запустения проклятых этих стен.


ЧУДОВИЩЕ

Вот перед зеркалом, в него кидая взгляды,
Сдирает женщина затейливый парик,
И череп, как лимон желтеющий, возник
Из мертвых локонов, весь жирный от помады.

Под лампой яркою освобождая рот
От пары челюстей (они слюной покрыты)
И глаз фарфоровый извлекши из орбиты,
Их с осторожностью в бокал с водой кладет.

Нос восковой слущив и пышный бюст из ваты
Сорвав, швыряет их, скрипя, в ларец богатый
И шепчет: «Он меня (вуаль и туалет!)

Нашел хорошенькой, он стиснул мне перчатку!»
И Ева гнусная, обтянутый скелет,
Отвинчивает прочь резиновую пятку.


ПРИЯТЕЛЬ

Одетый в черное, он бледен был лицом,
И речи, как дрова, меж губ его трещали,
В его глазах холодный отблеск стали
Сменялся иногда зловещим багрецом.

Мы драмы мрачные с ним под вечер читали,
Склонялись вместе мы над желтым мертвецом,
Высокомерие улыбки и печали
Сковали вместе нас таинственным кольцом.

Но это черное и гибкое созданье
В конце концов меня приводит в содроганье.
«Ты — дьявол», — у меня сложилось на губах.

Он мигом угадал: "Вам боженька милее,
Так до свидания, живите веселее!
А дьявол вам дарит Неисцелимый Страх"


БОГЕМА

Последний мой приют — сей пошлый макадам,
Где столько лет влачу я старые мозоли
В безумных поисках моей пропавшей доли,
А голод, как клеврет, за мною по пятам.

Твоих, о Вавилон, вертепов блеск и гам
Коробку старую мою не дразнят боле!
Душа там скорчилась от голода и боли,
И черви бледные гнездятся, верно, там.

Я призрак, зябнущий в зловонии отребий,
С которыми сравнял меня завидный жребий,
И даже псов бежит передо мной орда;

Я струпьями покрыт, я стар, я гнил, я — парий.
Но ухмыляюсь я презрительно, когда
Помыслю, что ни с кем не хаживал я в паре.

Стихотворение Чудовище потом легло в основу известного анекдота )

Скорее, в основу одного из стхотворений Грейвза.

Если не прочту перед сном что-нибудь подобное или не посмотрю
приличный "ужастик" - не будет мне доброго сна. )

Вот...почитай еще...

ЖИВОТНОЕ
В любви мужчина — это мышь,
Бедняжка мышь во власти кошки,
И ты, глупец, не разглядишь
овушку в бархатной ладошке.

Ты хочешь выпить, дурачок,
Манящий и пьянящий кубок —
Смотри: атласный язычок
Скрывает яд опасных зубок!

И я скажу, как на духу, —
Поэт, я знаю цену сходства:
От этой хищницы в пуху
Ты наберешься только скотства.

Наобещав любви и нег,
Она легко подманит к бездне
И, погубив тебя навек,
Шепнет твоей мечте: «Исчезни!»

Она до кончиков волос
Вся — неожиданность и вызов:
«Когда хотят меня всерьез,
Не избежать моих капризов.

Мои желания — во сне
И въяве — сшиты не по мерке.
Перелетать приятно мне
От бутоньерки к бутоньерке!


И я влюблю в себя самца,
Сама влюблюсь — он только ахнет,
Но страсть, объявшая сердца,
На третью ночь уже зачахнет.

Я слезы превращу в поток —
Они под стать моим капризам,
И так, как я, держать платок
Не по плечу иным актрисам.

В моей груди — военный склад:
Здесь место вздохам, стонам, вою,
И я притворством этот ад,
Когда захочется, удвою!»

Вот женский пол, каким он был
И есть, коль пристальней всмотреться:
Очарованье, нежность, пыл —
И лед в душе, и скука в сердце.

А где смрад и кровь с когтей ?
Зря читал - всю ночь ворочался.

Доброе время суток. Я хотел бы спросить, есть ли у кого-нибудь сборник в электронном варианте "Неврозы"?