Поль Верлен

Интересно, Злата, спасибо )

Интересен портрет Верлена, типичный поэт, этакий французский Пьеро )

Не век же он был Пьерро )

На первой фотке голова - яйцо как будто только что или из под короны Нефертити или из под шутовского колпака грустного клоуна. ) Что делает с великим человеком лысина )

Ты меня целуя, Жанна,
Повторяешь неустанно,
Что я стал и стар, и сед
Ты целуешь и хохочешь,
Ты сцарапать ногтем хочешь
Белизну почтенных лет.
Но черно иль поседело -
Поцелуям что за дело?
Белый конь ещё силён,
Целовать умеет он.
Так целуйся, а другого
И не требуй от седого.
(ц)

Не зря Волошин назвал его "святым сатиром". Правда, эти стихи не Верлена. Поэты трудно старятся, "только змеи сбрасывают кожу, чтоб душа старела и росла" - это всё-таки не о них. У них душа не стареет - это их проблема, но она рождает стихи. Сублимация... Верлен, слава богу, так никогда и не стал брюзжащим мизантропом.

Immoralist пишет:

Ты меня целуя, Жанна,
Повторяешь неустанно,
Что я стал и стар, и сед
Ты целуешь и хохочешь,
Ты сцарапать ногтем хочешь
Белизну почтенных лет.
Но черно иль поседело -
Поцелуям что за дело?
Белый конь ещё силён,
Целовать умеет он.
Так целуйся, а другого
И не требуй от седого.
(ц)

Не зря Волошин назвал его "святым сатиром". Правда, эти стихи не Верлена. Поэты трудно старятся, "только змеи сбрасывают кожу, чтоб душа старела и росла" - это всё-таки не о них. У них душа не стареет - это их проблема, но она рождает стихи. Сублимация... Верлен, слава богу, так никогда и не стал брюзжащим мизантропом.

Любимая,— жуть! Когда любит поэт,
Влюбляется бог неприкаянный.
И хаос опять выползает на свет,
Как во времена ископаемых.

Глаза ему тонны туманов слезят.
Он застлан. Он кажется мамонтом.
Он вышел из моды. Он знает — нельзя:
Прошли времена и — безграмотно.

Он видит, как свадьбы справляют вокруг.
Как спаивают, просыпаются.
Как общелягушечью эту икру
Зовут, обрядив ее,— паюсной.

Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,
Умеют обнять табакеркою.
И мстят ему, может быть, только за то,
Что там, где кривят и коверкают,

Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт
И трутнями трутся и ползают,
Он вашу сестру, как вакханку с амфор,
Подымет с земли и использует.

И таянье Андов вольет в поцелуй,
И утро в степи, под владычеством
Пылящихся звезд, когда ночь по селу
Белеющим блеяньем тычется.

И всем, чем дышалось оврагам века,
Всей тьмой ботанической ризницы
Пахнёт по тифозной тоске тюфяка,
И хаосом зарослей брызнется.

Это тоже не Верлен, ну ты понял

Человек начинает стареть душой, когда начинает убеждать себя и остальных, что он еще молод. Не проще ли сказать "Я есть" а тело - это это только комок удовольствий и боли.

Не волнуйся, не плачь, не труди
Сил иссякших, и сердца не мучай
Ты со мной, ты во мне, ты в груди,
Как опора, как друг и как случай

Верой в будущее не боюсь
Показаться тебе краснобаем.
Мы не жизнь, не душевный союз —
Обоюдный обман обрубаем.

Из тифозной тоски тюфяков
Вон на воздух широт образцовый!
Он мне брат и рука. Он таков,
Что тебе, как письмо, адресован.

Надорви ж его вширь, как письмо,
С горизонтом вступи в переписку,
Победи изнуренья измор,
Заведи разговор по-альпийски.

И над блюдом баварских озер,
С мозгом гор, точно кости мосластых,
Убедишься, что я не фразер
С заготовленной к месту подсласткой.

Добрый путь. Добрый путь. Наша связь,
Наша честь не под кровлею дома.
Как росток на свету распрямясь,
Ты посмотришь на все по-другому.

А Верлен все равно не разговаривает, не родной он )

Не вышло у вас - ну так вы оба без этого проживёте. Впрочем, он своё уже отжил )

Он умер счастливым, не зная, сколько он потерял )

Говорят, он уже перед смертью ходил, как потерянный.

Но что поделать? Не было меня дома