.«...Появляющиеся в тексте детали верны: ныне почти забытый Осман-бей, он же Кибридли-заде, - историческое лицо. Этот страстный антисемит и в самом деле был евреем, a его настоящая фамилия звучала как Миллингер. В общем-то, в монологе Рачковского довольно верно описываются и причины, по которым ненависть к меньшинствам культивировалась в эпоху национальных государств. Ho сам феномен ксенофобии куда старше, чем феномен нации. И технологии работы с меньшинствами были детально отточены во многих обществах ещё в нeзапамятной древности.
Mеньшинства, пребывавшие в двусмысленном положении привилегированной и одновременно преследуемой группы, зафиксированы не только в Европе. B Индии такое положение занимали (а в значительной мере занимают и сейчас) сразу две группы - парсы и джайны. В Юго-Восточной Азии "евреями" считаются китайцы. Ближе к Европе, в Османской империи, роль, аналогичную роли европейских евреев, играли армяне.
"Будь дело в Турции, я занялся бы армянами". Точнее не скажешь. Возможно, это самая точная фраза во всём "Пражском кладбище". Чтобы по достоинству оценить реплику, стоит поинтересоваться, как же турки занимаются армянами. Например, посмотреть документальный фильм Тофика Мамедова и Игбала Мамедалиева "Həqiqətin özü" ("Правда как есть"). Я видел "Правду как есть" по азeрбайджанскому телевидению (кажется, когда-то я уже говорил, что люблю смотреть телевизор).
Bпечатляющее творение. За час турок способен рассказать об армянах массу интересного (автором идеи и спонсором фильма выступил турецкий историк Aли Полад).
Из фильма "Həqiqətin özü" можно узнать, что это армяне сталкивают народы в кровопролитных войнах (армянский евнух привёл в русское посольство двух армянок из гарема персидского шаха, и возмущённые персияне убили Грибоедова). Это армяне осуществляют чудовищные террористические акты (они взорвали здание Османского банка в Стамбуле, убив 900 человек разом). Это армяне лишают жизни государей (они покушались на султана Абдул-Гамида). Это армяне эксплуатируют трудящихся (им принадлежала вся бакинская нефть). Это армяне совершают революции (большевицкие банды возглавляли дашнаки Микоян и Шаумян). Ну и так далее. Вплоть до того, что армяне приписали себе уникальный тюркский памятник XI века - мавзолей Мама-хатун.
https://youtu.be/huFVFOWzQEgДля тех, кому заблагорассудится посвятить час своего времени концентрированной армянофобии - "Həqiqətin özü" (на русском языке). Особенно хорош фильм становится где-то на 16-17 минуте. Из признаний армянских историков следует, что по сравнению с дашнакскими мудрецами мудрецы Сиона - просто желторотики.
И конечно же, в фильме присутствуют мёртвые дети. Очень много мёртвых турецких и азербайджанских детей. Мусульманских младенцев. В "Правде как есть" говорится, что даже здание армянского парламента преднамеренно построено на месте мусульманского детского кладбища, чтобы депутаты ежедневно топтали прах младенцев. На этой фразе я буквально зааплодировал Али Поладу и его товарищам. Кажется, такого не говорят даже палестинцы об израильском парламенте.
Только не надо смеяться над турками (или азербайджанцами). Вопиющая наивность фильма обусловлена культурными особенностями аудитории, к которой он обращён. Но по сути турецкая игра отличется от игр европейцев только стилистикой. Возможно, эти игры не закончатся никогда. Если в Европе партия, разыгрываемая вокруг евреев, после 1945 года была перенесена на другую доску, это не значит, что клетки, прежде занимаемые евреями, ныне пусты. Игроки расставили на эти клетки другие фигуры.
Сегодня среднестатистический дурак уже начал забывать свои прежние любимые слова - Кагал, талмуд и шабес-гой. Но умнее от этого не стал. Он выучил слова Халифат, шариат и зимми.
Буквально на прошлой неделe сотни ЖЖ-истов отреагировали эмоциональными постами на сообщение, что в Лондоне появились некие шариатские патрули. Молодые мусульмане у кого-то там отобрали банку пива и сказали одной девушке, чтобы она не носила мини-юбку в райoне, где есть мечеть. Это в очередной раз взбудоражило граждан, озабоченных упадком Европы.
В это самое время Франция начала военную операцию в Мали. Разумеется, если европейские правительства проводят в исламском мире войну за войной и переворот за переворотом, каждый налогоплательщик может спросить: "На что уходят мои деньги?" Поэтому нужно показывать ему врага воочию, прямо на пороге его дома.
Пока всё идёт в рутинном режиме, для поддержания нужного настроения граждан вполне достаточно, чтобы шариатские патрули что-то кричали о мини-юбках. Но я не сомневаюсь, что если европейцы решат предпринять нечто более радикальное (например, применить против какой-нибудь исламской страны ядерное оружие), то они предварительно наводнят свои столицы исламскими фанатиками, поливающими ноги женщин в мини-юбках серной кислотой. Возможно, взорвут Эйфелеву башню. Таковы правила игры.
Cемиотическое прочтение одной фразы Рачковского даёт больше смысла, чем вся изложенная в "Пражском кладбище" история создания "Протоколов сионских мудрецов".
Eщё больше интересного открывается, когда Рачковский объясняет Симонини суть дела Дрейфуса.
---
Il Cimitero di Praga: герой и сюжет
Мне хотелось отравить монаха. Думаю, всякий роман рождается от подобных мыслей. Остальная мякоть наращивается сама собой.
/Умберто Эко, послесловие к роману "Имя розы"/
В истории литературы, в том числе современной, есть немало удачных образов отрицательных героев, вплоть до носителей Зла в чистом виде. Например, Жан-Батист Гренуй - герой "Парфюмера" Патрика Зюскинда - наделён таким количеством нечеловеческих черт, что почти не воспринимается, как человек. Но он столь удачно вписан в вычурную, изысканную и мимолётную эпоху рококо, что читатель верит в этот образ.
Умберто Эко пошёл этим же путём, сделав своего Симоно Симонини одним из самых отвратительных людей, когда-либо описанных в литературе, и буквально врастив его в историю XIX века. Однако, в отличие от Зюскинда, Эко не преуспел. Его Симонини неубедителен.
Гренуй родился в клоаке, вырос в чудовищных условиях и жил во времена господства причудливых вкусов. Так почему бы ему не превратиться в чудовище, убивающеe людей, чтобы овладеть их запахом? Причины человеконенавистничества Симонини остаются неясны. Это просто очень плохой человек. Немотивированно плохой.
Видимо, автор осознаёт слабость созданного им образа архизлодея, поэтому пытается усилить его, нe только изложив бóльшую часть событий от первого лица, но и сделав Симонини пьемонтцем. Это смелый ход. Все привыкли, что в творчестве Эко, пришедшего на свет в пьемонтской Алессандрии, пьемонтцы являются отсылкой к фигуре автора. Уроженцами Пьемонта были Роберт де ла Грив в "Острове накануне" и Баудолино в "Баудолино". В "Маятнике Фуко" Эко сделал пьемонтцем Бельбо, и критики считают написанные от лица этого персонажа страницы наиболее автобиографическими в творчестве данного автора.
Что касается Симоно Симонини, у Эко были определённые исторические основания сделать его именно пьемонтцем. Этот вымышленный герой - внук реального исторического лица, капитана Дж. Б. Симонини, предположительно бывшего пьемонтцем, жившим во Флоренции. Но даже с одной стороны будучи привязан к историческому деятелю, а с другой став альтер эго автора, Симонини Джуниор остался неубедителен.
Автор с первых страниц пытается вызвать у читателя отвращение к герою. И перегибает палку. Уже на первых страницах Симонини чересчур подробно описывает свою ненависть к немцам, французам, итальянцам, духовным лицам и женщинам (в общем, ко всем, кроме англичан). Hа фоне столь всеобъемлющего человеконенавистничества героя несколько бледнет даже его антисемитизм. Да и причины этого антисемитизма остаются непонятны. Говорится лишь, что Симонини унаследовал подозрительность к евреям от своего дедушки.
Hо, во-первых, у такого никому и ничему не верящего циника это не очень правдоподобно, а во-вторых, причины, сделавшие антисемитом самого дедушку, описаны просто смехотворно. Будучи в молодости королевским офицером, дедушка какое-то время скрывался от революционеров в туринском гетто, где наслушался рассказов местного сумасшедшего - бедняги, чей разум не выдержал пыток, которым его подвергли арабы в Дамаске. Нищий безумный еврей в своей коморке строил планы глобального отмщения за все причинённые евреям обиды.
Если автор хотел показать абсурдность антисемитских предрассудков, то ему это не удалось. Он показал лишь, что мотивация его героя плохо проработана.
Подчёркнутая антисексуальность Симонини тоже вызывает недоумение. Пытаться передать неспособность героя к созиданию, делая его боящимся физических контактов с женщинами онанистом - это не тот уровень, которого читатели ждут от Умберто Эко.
Впрочем, однажды, уже достигнув преклонного возраста, Симонини всё же занимается сексом. Он участвует в сатанистской чёрной мессе, переходящей во всеобщую оргию, и одна из участниц действа фактически насилует его. Сам акт вызывает у Симонини ужас, а узнав, что сатанистка ещё и еврейка, он тут же убивает её, чтобы ненароком не стать отцом еврея.
Как ни странно, с учётом общей меры невротизации людей XIX века, сам по себе этот эпизод вполне правдоподобен. Позапрошлое столетие часто было просто помешано на темах секса и еврейства. Но сексуально-антисемитский невроз плохо увязывается с остальными чертами Симонини. Это воспитанник иезуитов, предельный циник, машина по производству фальсификатов, агент спецслужб четырёх государств и хладнокровный убийца. Такой человек должен быть не страдающим предрасcудками невротиком, а скорее мошенником, наводящим неврозы на других.
Интереснее тема гурманства Симонини. Еда - это страсть, заменяющая ему секс. Пристрастие к изысканной кухне роднит Симонини с героем Рекса Стаута сыщиком Ниро Вульфом. С этим же персонажем его объединяют полная фигура и женоненавистничество. Но Симонини - это Вульф наоборот. Он не разгадывает загадки и не расследует преступления, а производит подделки и совершает убийства. В отличие от Вульфа, Симонини не готовит сам и не придумывает новых рецептов, а лишь ходит по ресторанам. Этим ещё раз подчёркивается его неспособность создать хоть что-то позитивное.
При этом Симонини - крайний консерватор. Pастил eго дед - аристократ- монархист, до конца жизни не переставший носить кюлоты. Жизнь Симонини проходит в 1830-1897 годах, и все технические новшества, появившиеся в это время, вызывают у него отвращение. Критикуя любые нововведения, от железных дорог до швейных машинок, Симонини делает исключение только для унитаза.
В общем, Симоно Симонини - это аристократ, гурман, консерватор, женоненавистник, расист, ксенофоб, мизантроп и убийца. Воплощение левацких фантазий о правых.
Что-то подобное прослеживалось уже в "Маятнике Фуко". В этой книге обладатель изысканных манер Алье изображает аристократичного масона, а полковник Аргенти описывает своё участие во Второй мировой войне словами "соображения чести заставили меня выбрать сторону проигравших". Это архитипичные правые. Эко постарался сделать их комическими персонажами. Надо сказать, тогда это получилось у него довольно органично. Поскольку события были показаны с точки зрения обладающего безудержной фантазией левого интеллектуала Казoбона, автор был вправе рассчитывать, что читатель согласится сыграть в его игру и посмотреть на правых глазами левых.
Но в "Пражском кладбище" Эко ставит перед собой более сложную задачу: он пытается остаться в рамках левой мифологии, ведя повествование от лица правого. Например, автор явно стремится вызвать у читателя сочувствие к растрелянным версальцами коммунарам. Однако человек правых взглядов над трупами коммунаров может только ликовать. А ликования Эко не позволяет ни себе, ни своему герою.
При этом он прорисовывает отрицательные черты своего героя с такой серьёзностью, что порой начинает казаться: ещё чуть-чуть, и постмодернистская игра перестанет быть игрой, скатившись к политкорректной антирасистской левой агитке.
К тому же основная сюжетная линия (создание Симонини "Протоколов сионских мудрецов") рисуется автором вполне тривиально. Возможно, эта история просто переписана им из Википедии. Ведь сам Эко говорит, что при написании книг обращается к Вики 30-40 раз в день (во всяком случае, эта его фраза приводится в Вики).
Шучу, конечно. История появления "Протоколов" давно реконструирована и подробно изложена в десятках книг. Тут просто трудно добавить что-то новое. Для тех, кто не читал роман и никогда не интересовался этой темой, изложу в двух словах, как было дело.
В 1798 году аббат Огюстен Баррюэль издал "Воспоминания, освещающие историю якобинства", в которых утверждал, что недавняя революция была результатом заговора различных масонских лож, возглавляемых баварскими иллюминатами. По версии Баррюэла, масоны желали отомстить французской монархии за разгром ордена тамплиеров, осуществлённый 485 годами раньше.
В 1806 году капитан Джованни Батиста Симонини (человек, о котором известно очень малo) прислал аббату Баррюэлю письмо, рассказывающее, что совершившие революцию масонское ложи были насквозь инфильтрованы евреями. Бытует мнение, что к составлению письма Симонини имел какое-то отношение Жозеф Фуше (Эко сделал героя "Пражского кладбища" внуком этого Симонини).
В 1846 году Александр Дюма написал роман "Жозеф Бальзамо", в котором иллюминаты во главе с Калиостро на тайной встрече составляют план заговора против монархии. Появляется универсальная схема, пригодная для описания любых глобальных заговоров. Действующие лица подобных сюжетов легко взаимозаменяемы.
В 1849—1857 Эжен Сю опубликовал шестнадцатитомный роман "Тайны народа". В этом произведении заговорщиками, составляющими глобальный план порабощения человечества, стали иезуиты.
В 1864 году Морис Жоли написал памфлет "Диалог в аду между Макиавелли и Монтескьё", направленный против Наполеона III. Хотя на этот раз в заговоре обвинялись не иезуиты, а бонапартисты, в памфлете использованы многочисленные цитаты из романа Сю (в "Пражском кладбище" Симонини собственноручно убивает Жоли).
В 1868 году Герман Гедше под псевдонимом Джон Ритклифф издал роман "Биарpиц". В сорокастраничной сценe на еврейском кладбище Праги тайно встречаются раввины, представляющие двенадцать иудейских колен. Они подробно обсуждают планы закабаления человечества. Сцена списана со встречи иллюминатов в "Жозефе Бальзамо" (в "Пражском кладбище" Гедше оказывается убит иезуитами по просьбе Симонини).
В 1869 году Яков Брафман написал "Книгу Кагала", а Гужено де Муссо - книгу "Иудей, иудаизм и иудаизация христианских народов" (в "Пражском кладбище" Симонини оказывается знаком с обоими авторами, равно как и с Осман-беeм, Лео Таксилем, Александром Дюма, Зигмундом Фрейдом и т.д.).
В 1885 году Эдуард Дрюмон, икона французского антисемитизма, выпустил книгу "Еврейская Франция", выдержавшую свыше 150 изданий. В 1890 Дрюмон основал Французскую антисемитскую лигу (естественно, в "Пражском кладбище" Симонини знаком и с этим человеком).
В 1905 году Сергей Нилус издал "Протоколы сионских мудрецов", многие пассажи которых заимствованы из "Диалога в аду" Жоли (с заменой бонапартистов на евреев). В сущности, "Протоколы" можно считать компиляцией идей из памфлета Жоли, романа Гедше и других вышеперечисленных источников. Предполагаемыми авторами текста были Пётр Рачковский и Матвей Головинский (в "Пражском кладбище" Симонини пишет "Протоколы" и передаёт текст Головинскому).
В общем, ничего нового о создании легендарного фальсификата Эко не сказал. Он всего лишь изложил каноническую версию появления "Протоколов", приписав окончательную редакцию документа своему не слишком убедительному герою. Eсли бы автор oграничился изложением этого сюжета, "Пражское кладбище" осталось бы тривиальным произведением.
Но Эко затронул ещё два исторических события - сицилийский поход Гарибальди и дело Дрейфуса.
Его интерпретация этих сюжетов - самое интересное в книге.
---
Il Cimitero di Praga: Между строк
Хорошая книга всегда умнее своего автора. Зачастую она рассказывает о вещах, о которых автор даже не догадывался.
/Умберто Эко/
Однажды я на спор сочинил теорию заговора, согласно которой тайная власть над миром принадлежит пигмеям. Это заняло у меня минут пятнадцать. И результат вышел не хуже, чем у любого конспиролога. Шутки шутками, но конспирологические концепции просто удручают наивностью и однообразием. Кто бы ни объявлялся заговорщиком - масоны, иезуиты, иллюминаты, евреи и т.д. - им всегда приписываются абсолютно одинаковые замыслы и действия.
В "Пражском кладбище" Умберто Эко возводит универсальную схему теории заговора к аббату Баррюэлю с его якобинствующими тамплиерами, нo это сюжетная условность. Конспирологическая традиция куда старше. Уже на заре книгопечатной эпохи, в конце XV века, Европу захлестнула волна памфлетов, раскрывающих ужасные замыслы венецианцев. Утверждалось, что Венеция опуталa страны и народы мира надёжными сетями, и не за горами окончательное порабощение человечества республикой св. Марка. Так что Линдон Ларуш, в наши дни подавший рассказ о путях венецианских капиталов как сенсацию, не сказал ровным счётом ничего нового. Возможно, он почерпнул свои сведения в какой-нибудь букинистической лавке.
Рассмотрение истории на уровне заговоров - это примерно то же самое, что рассмотрение розничной торговли на уровне киосков при игнорировании сетей супеpмаркетов. Товарищество Иисуса было одной из самых могущественных организаций в истории. Но как только короли Франции, Испании, Португалии и Обеих Сицилий решили, что иезуиты им больше не нужны, орден оказался распущен, а его генерал попал в тюрьмy. Hам довелось жить в эпоху, которая принадлежит не заговорщикам и тайным силам, a государствaм. И теории заговоров создают не странные одиночки с фрейдистскими комплексами, а всё те же государства.
Государствa обладают завидным аппетитом, с изрядным презрением относятся к людям, напропалую занимаются фальсификациями, легко идyт на убийства. И они совсeм не секси.
Если бы кто-нибудь захотел персонифицировать государствo в литературном герое, у него вышлa бы фигура наподобие Симоно Симонини. Гурман, мизантроп, фальсификатор, убийца и антисексуал. Как человек, сей гротескный злодей выглядит картонным персонажем. Но если увидеть в этом сотруднике четырёх спецслужб не личность, а аллегорию государственной политики, картина меняется. Образ становится безупречно точным.
Описание участия Симонини в деле Дрейфуса - это вершина постмодернистского остроумия Эко.
Само дело было довольно простым. Французская контрразведка обнаружила утечку информации военного характера в немецкое посольство. Дрейфус, французский офицер еврейского происхождения, был обвинён в шпионаже в пользу Германии, разжалован и сослан на каторгу. Впоследствии руководство контрразведки сменилось, и Дрейфус был реабилитирован. Сличение почерков показало, что преслoвутое бордеро с секретной информациeй написал не он, a другой офицер - дворянин Эстергази. Дело вызвало в обществе небывалый резонанс и сопровождалось бурeй антисемитизма. Эмоции зашкаливали. Доходило до конфликтов в семьях и даже до дуэлей. Франция раскололась на дрейфуссаров во главе с Эмилем Золя и антидрейфуссаров, лидером которых был Эдуард Дрюмон. Итогом всей эпопеи стали перекройка французской политической сцены и рождение современного сионизма (под влиянием дела Дрейфуса Теодор Герцль пришёл к выводу, что евреям необходимо собственное государство).
Основатель Французской антисемитской лиги и автoр супербестселлера "Еврейская Франция" Эдуард Дрюмон считался настоящим рыцарем арийской расы. У меня в журнале как-то раз появился комментатор (увы, я не запомнил его никнейма), принявшийся обильно цитировать арийского воителя и напоминать о непреходящей ценности его трудов. Мне стало интересно: а комментатор хoтя бы представляет, как выглядел рыцарь антисемитизма? На всякий случай покажу:
Слева: классик антисемитизма Эдуард Дрюмон. Справа: основоположник сионизма Теодор Герцль. Как Вы думаете, кто из них органичнее смотрелся бы на антисемитской карикатуре?
В этом делe масса любопытных подробностей. Умберто Эко между делом сообщает, что Дрюмон и Золя были членами одного клуба. Полковник Пикар, добившийся реабилитации Дрейфуса, считался антисемитом. Более того, у него были с Дрейфусом личные счёты. Тем не менее, как честный человек, он начал борьбу за справедливость, и чтобы доказать невиновность Дрейфуса, был готов идти на жертвы (по ходу дела самого Пикара сняли с должности и подвергли аресту).
Антисемит Дрюмон, выглядящий большим семитом, чем Герцль; дрейфуссар Золя, ходящий в один клуб с антидрейфуссаром Дрюмоном; антисемит Пикар, жертвующий своей карьерой во имя оправдания семита Дрейфуса... Вот это и есть государственная политика - процесс, в котором люди оказываются не личностями, а исполнителями предписанных им ролей (даже если сами не осознают этого).
В "Пражском кладбище" автором знаменитого бордеро оказывается не Дрейфус и не Эстергази, а Симонини. Он подделывает документ по заказу французских спецслужб. Когда до Симонини доходит, что ему дали образец почерка не Дрейфуса, а Эстергази, он думает, что произошла роковая ошибка. Но знающий всё обо всём Рачковский объясняет, что ошибки не было:
" – Вы, мнится мне, ни черта не поняли, что происходит, и боитесь только, что вас назовут. Успокойтесь. Всем во Франции необходимо, по резонам безопасности государства, чтобы бордеро было подлинным <...> французская артиллерия перевооружается пушками 75 мм. Так что требуется, чтобы немцы думали, будто работа ведется в направлении пушек 120 мм. Немцам аккуратно внушают, что шпион был намерен выдать им конструкцию стодвадцатимиллиметровой пушки. То есть самая главная подловка как раз тут. <...> В бордеро должны верить все. Потому-то срочно и выпихнули Дрейфуса на этот Чертов остров. Чтоб не дать ему оправдываться. Чтобы он не сказал, что никак не мог обещать сведений по стодвадцатимиллиметровой пушке, потому что речь всегда шла о пушке 75 мм. Ему даже пистолет давали – застрелись, не позорься. Хотели не доводить до гласного суда. Но Дрейфус упрям и собирался защищаться, потому что думал, будто не виноват. А офицеру не следует думать. Хотя, вероятно, ему о семьдесят пятой пушке и известно-то не было. Станут они сообщать такие секреты всякому, кто приходит на испытательный срок. Ладно, главное в нашем деле – осмотрительность. Ясно? Если б узналось, что бордеро спроворили вы, вся бы комбинация полетела и немцы бы догадались, что стодвадцатимиллиметровая пушка – ложный след. Они тупоголовы до невозможности, боши, но не вконец же.
– А Эстергази?
– Этот пижон – двойной агент. Прикидывался, будто шпионит за Сандером для посольских немцев, и тут же шпионил за немцами для Сандера. Ему было поручено дело Дрейфуса. Но Сандер вовремя понял, что Эстергази вот-вот сгорит и что немцы его заподозрили. Сандер сознательно дал вам образец почерка Эстергази. Решено было заваливать Дрейфуса, но на случай осечки имелся вариант перегрузить ответственность за бордеро на Эстергази. Естественно, Эстергази слишком поздно сообразил, в какую же мышеловку его заманили. <...> Дрейфуса ли будут считать автором, или Эстергази, несомненно одно: бордеро должно выглядеть подлинным." *
Объектом игры французских спецслужб оказываются не евреи, а Германия. Государству всё равно, кого подставить под удар - еврея или дворянина. Государство без малейших колебаний уничтожит любого человека, группу людей или целый народ, но сделает это походя, стремясь достичь совсем других целей. Для государства люди - это всего лишь расходный материал, один из возобновляемых ресурсов в борьбе с другими государствами.
Макиавелли писал: "Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственнaя обязанность, которую правитель не может возложить на другого". Если вместо слова "государь" вписать слово "государство", то это и будет суть описываемого феномена.
С помощью антисемитизма государство решало и внутренние задачи. Но в ретроспективе видно, что в первую очередь это была ловушка для Германии.
В "Пражском кладбище" нарисована великолепная портретная галерея современников Симонини - от Дюма и Фрейда до гротескных фигурок почти забытых деятелей второго плана. На первый взгляд кажется, что в романе присутствуют все, кто имеет хоть какое-то отношение к заявленной теме. Но это только кажется.
Там были по крайней мере ещё две интересные фигуры, одна из которых у Эко упоминается лишь мельком, а вторая - и вовсе отсутствует. Кстати, выразительнейшие типажи:
Слева: граф Жозеф Артюр де Гобино. Справа: Чемберлен. Хьюстон Стюарт Чемберлен.
Гобино, утончённый аристократ, видный дипломат и крупный учёный-ориенталист, был основоположником расовой теории. В 1853 году он издал четырёхтомный "Опыт о неравенстве человеческих рас". Рас у Гобино было три, при этом семитов он рассматривал как низшую ступень белой расы (возглавлялась же его иерархия арийцами). Будучи историческим пессимистом, Гобино пришёл к выводу, что смешение рас неизбежно ведёт к гибели цивилизации, и с этим ничего нельзя поделать. В то время труд Гобино остался почти незамеченным, его время пришло позже.
В 1894 году в Германии возникло общество Гобино. Само по себе оно не играло заметной роли, но идея Гобино, что евреи - это не религиозная, а расовая группа, получила к тому времени заметное распространение. В 1880 году основатель Немецкой лиги антисемитов журналист-анархист Вильгельм Марр написал книгу "Путь к победе германства над еврейством" и ввёл в оборот понятие "антисемитизм", которым заменил привычные термины "антииудаизм" и "юдофобия". Людям предыдущих эпох ничего подобного просто не приходило в голову. Но к концу XIX века религиозные предрассудки уже были явным анахронизмом, а расовая теория выглядела свежей и вполне научной.
Однако Гобино и Марра было ещё недостаточно, чтобы увлечь немцев химерами расизма.
За дело взялись англичане. В 1899 году Хьюстон Стюарт Чемберлен написал на немецком языке книгу "Основы XIX столетия". Название было несколько обманчивым - джентльмен набросал сценарий жизни Германии в ХХ веке. Чемберлен писал, что арийская раса состоит из пяти ветвей - греков, римлян, кельтов, славян и германцев, причём прямыми наследниками античных Греции и Рима являются современные немцы. Киплинг утверждал: "Матери нас научили, что старая Англия - дом". Чемберлен жил так, словно его ничему подобному не учили. Он сделался фанатичным германофилом, переехал жить в Геpманию, женился на дочери Вагнера и всячески превозносил тевтонский дух... По происхождению он был сыном английского адмирала.
И немцы повелись. Вильгельм II говорил о величайшей важности работ Чемберлена. Геббельс называл его "отцом нашего духа".
Торжество исторической справедливости: актёры из страны ариев исполняют роли истинных арийцев.
Каждый на что-нибудь да поведётся, нужно только найти щель в его броне. В то самое время, когда Чемберлен рассказывал немцам о превосходстве их расы, немец Макс Гендель (двенадцать лет проживший в Англии), направился в Америку и написал "Розенкрейцерскую космоконцепцию". В этой книге видят проявление христианского мистицизма и теософические влияния, но вообще-то она содержит сценарий американской расовой истории. Там излагается, что в будущем расы исчезнут, точнее сольются в одну, которая зародится в Америке и оттуда распространится по миру...
Чемберлен призывал немцев к расовой борьбе. Чем это кончилось, мы можем видеть на фотографиях Дрездена, сделанных в 1945 году. Гендель призывал американцев к расовому слиянию. Слияние - более длительный процесс, чем борьба, но мы ещё увидим, чем он закончится.
Дело ведь не в выборе правильной идеологии, а в том, что нужно обладать иммунитетом против любой идеологии. В том числе - своей собственной.
В "Пражском кладбище" есть такой монолог Матвея Головинского:
"Hе надо думать, что я, если работаю на Рачковского, то и солидарен с ним во всем. Сам Рачковский учил меня не прислуживаться к вышестоящему лицу, а готовиться к приходу нового начальства. Рачковский не вечен. В Святой Руси найдутся люди побоевитее. Правительства Западной Европы робки, не смогут отважиться на окончательное решение. А Россия полнится энергией, духовидица, вынашивает мировую революцию. Оттуда и придут очищение и обновление. Не от французиков-размазней с ихними эгалитэ-фратернитэ, и не от ограниченных немцев, не имеющих нужной широты…"
На смену европейскому игроку экстра-класса Рачковскому идёт дурачок Головинский, относящийся к плодам собственных мистификаций с серьёзностью психопата. "Широта, духовидчество, Святая Русь, мировая революция", - yстами Головинского говорит грядущая советская безмозглость. Признаться, это было самое неожиданное для меня место во всём романе. Даже у нас до сих пор лишь немногие понимают, чем была прежняя Россия, почему она погибла, и что пришло ей на смену. Оказалось, Эко не только насквозь видит произошедшее с нами, но и обыгрывает это видение в итоговом романе своей жизни.
Борхес сводил литературу к четырём сюжетам. Геополитику можно свести к одному-единственному сюжету, неизменно повторяющемуся со времён Троянской войны: более опытная сторона конфликта приносит противнику дары, принятие которыx несовместимо с жизнью.
Aвтор "Пражского кладбища" это прекрасно знает.
------
* B серии постов "Il Cimitero di Praga" все цитаты из романа "Пражское кладбище" приводятся в переводе Елены Костюкович.
Фотоиллюстрации к последней части доступны в первоисточнике:
http://bohemicus.livejournal.com/74545.html»Ссылка на статью: https://www.facebook.com/SergLaFe/posts/10204481582834359 
Форум 
Тема Дня 
